Осень - поздний дождливый и мерклый ноябрь, с длинными ночами в прибрежных балках Придонья. 7-го ноября, балка Дубовая на левом берегу - три дня отдыха, пополнение и обслуживание материальной части. Фронтовая газета «За Родину» - на всю первую страницу карта Сталинградского фронта и перст Главнокомандующего, указывающий на Калач: «Будет на нашей улице праздник!», большими буквами через всю страницу.

Праздник на нашей улице действительно состоялся в самом скором времени - 19 ноября. Тогда, после уничтожающего артиллерийского и авиационного наступления, танковые, механизированные корпуса и дивизии кавалерийского корпуса генерала И.А.Плиева, прорвав оборону противника, сметая все на своем пути, в мощном наступательном порыве устремились от Клетской к Калачу-на-Дону и, захватив переправу через реку, завершили окружение армий генерала Паулюса.

Заснеженные балки, у Клетской. Эти балки вражеские, на их склонах и на нагорье, передний край вражеской обороны. Его предстоит прорывать. Это теперь мы знаем, что было и как это произошло, а тогда мы и предполагать не могли, что и как будет, был только энтузиазм, порыв и надежда, та самая, которая умирает последней, возрожденная праздничной речью Верховного. А впереди будут многочисленные зимние балки – Донские и Задонские, в которых немецкая армия, не без нашего участия, найдет свой бесславный конец.

Захватив, ошеломительным дерзким налетом единственную переправу через Дон у хутора Березовский, передовой отряд 4-го механизированного корпуса развернулся частью своих сил на левом берегу Дона фронтом на запад. В течение десяти часов до подхода главных сил он удерживал переправу. К переправе с запада рвались немецкие и отступающие румынские части, к ней пробивались многочисленные подразделения штабов, узлов связи и пунктов ПВО. В балках через дорогу у переправы скопления - артиллерийские, танкоремонтные и автомобильные мастерские, ремонтно-эвакуационные пункты, склады боеприпасов, горючего, продовольствия, тыловые и учебные подразделения. В одной из небольших балок громоздятся конные и многоосные автомобильные фуры, загруженные награбленным зерном, мясными тушами и громадными алюминиевыми корытами с колбасным фаршем. То был походный колбасный завод (почти полгода наслаждались котлетами и блинчиками с мясом из муки и фарша, запасенных предусмотрительным старшиной).

Балки, широко распахнувшись от задонских курганов к самой воде, вытянулись с запада на восток с большим перепадом высот - от 170 метров (курган Хорошев) до 40 метров у уреза воды. Склоны балок обледенели, невидимые под сугробами снега воронки и окопы старой линии обороны, густые заросли терновника и остатки вырубленного леса, создавали непроходимые преграды и были недоступны для движения ни пехоте, ни конному, ни гусеничному транспорту. Полугусеничные транспортеры, громадные бензозаправщики, бортовые машины и даже танки, скользя гусеницами, давя собственных солдат и разбивая буксующие машины, пытаются выйти на дорогу, тянувшуюся вдоль берега Дона. Балки стали ловушками.

Устья балок раскинулись на многие сотни метров, представляя превосходный случай для ведения огня прямой наводкой, и мы используем такую возможность. Задача дивизиона состояла не столько в уничтожении скопления немецких войск, сколько в недопущения их прорыва на параллельную реке Дон дорогу и ее блокирования - по ней должны были выйти к удерживаемой переправе, главные силы 14-го мехкорпуса. И именно в балке Березовая, скопилась основная масса немцев – и не только обычно размещающихся в балках тыловых служб. Как стало известно потом, здесь сосредоточились поспешно создаваемые и достаточно многочисленные и хорошо вооруженные боевые группы. Они включали в себя всех до последнего солдата: из сводных рот, штабов, комендатур, подразделений службы тыла, полевой почты, регулирования движения, команд отпускников, учебных, строительных и железнодорожных частей, наземного состава ВВС, из любых подразделений, находившихся в близлежащем тыловом районе 6-й армии. Их задача заключалась в том, чтобы, вырвавшись из балки и прорвавшись к мосту, при поддержке нескольких танков и бронетранспортеров, захватить его и, создав на правобережье предмостный плацдарм, удерживать, не допуская переправы через реку Дон частей 14-го мехкорпуса, стремящегося к нему с северо-запада.

Переправившись на левый берег вслед за  передовым отрядом, с позиций у самой воды, на удалении в 300-400 метров от распаха балки близ хутора Камыши, дивизион, развернувшись, выпустил в том бою более полукомплекта осколочно-фугасных и осколочных снарядов на ствол, открыв огонь прямо в зев балки. Можно красочно не описывая представить, что такое четыре сотни  гаубичных снарядов – почти десяток тонн взрывчатки и стали, выпущенных беглым, в сочетании с дежурным, огнем прямой наводкой по скоплению машин и техники на обледенелом грунте, столпотворению людей и лошадей на крутых обледенелых скатах балки. Из рая земного, балка превратилась в ад кромешный, хотя и подсвечиваемый осветительными снарядами. Какой это ад знаю, потому что и самому пришлось побывать под огнем собственных снарядов - случалось и такое.

После первых же выстрелов, из балки, по огневой позиции стреляющей батареи, открыл ответный огонь трассирующими снарядами танк ПВО, вооруженный связкой из четырех 20мм. зенитных пушек, который был тут же подавлен другой батареей. Такие танки, на шасси трофейного Т-34, состояли на вооружении учебных частей Вермахта, дислоцировавшихся в районе Калача, о чем пишет в своей работе «Поход на Сталинград. Оперативный обзор» (М.: Воениздат, 1957), генерал-майор немецко-фашистской армии Ганс Дёрр | Hans Doerr  - начальник штаба 17-го армейского корпуса. По-видимому, этот танк принадлежал к полку трофейных танков той самой 11-й танковой дивизии, за учебную часть которой, и был принят противником передовой отряд 14 мехкорпуса, беспрепятственно прошедший через боевые порядки немцев, захвативший переправу и теперь удерживающий ее до подхода главных сил. С гордостью храню благодарность Верховного Главнокомандующего всему личному составу 331-го гаубичного артиллерийского полка артиллерии Верховного главного командования, за участие в боях, обеспечивших захват Калача, окружение и уничтожение Сталинградской группировки противника.

Другие, более мелкие и менее «населенные» балки, вплотную примыкавшие друг к другу вплоть до самой переправы – Грушевую, Ореховую, Красную, Пионерлагерь, и самую переправу, блокировали огневые взводы минометной батареи и танки передового отряда. Ни один немецкий солдат, ни один танк, ни одна машина на протяжении десятка километров, на дорогу и к переправе не вышли, оставив их свободными для прохода главных сил. Это обеспечило полный разгром и пленение немецких войск на правобережье Дона.

Еще одна балочка военных времен - 10-го февраля 1943-го, на исходе Сталинградской битвы, в районе г.Шахты, под хутором Заозерское на правобережном плацдарме Северского Донца. Огневые позиции полка, поддерживавшего 6-ю кавдивизию корпуса генерала Плиева и преследовавшего немцев, были отрезаны от ушедшей на запад кавалерии более чем ста немецкими танками. Они, отступая, искали переправу и двигались с севера в сторону Ростова по пологому левому берегу реки. Большинство батарей и 70% личного состава, израсходовав боеприпасы огнем прямой наводкой, погибло тогда под их гусеницами. Но Знамя полка ценой невероятных усилий было спасено, и полк возродился через короткое время после недолгой переформировки. В числе многих, я потерял моего друга лейтенанта Толю Голяшкина. Здесь же нашла свою смерть мечта всех офицеров полка, красавица из Астрахани военврач, капитан медицинской службы Алевтина Петрова... Братская могила в терновой балке стала их последним прибежищем.

Многое в моей жизни связано с балками правобережья Волги - Ерзовой, Аэропланной,  Мечеткой, что у подножия Мамаева Кургана, балкой Пичуга севернее Сталинграда, многочисленными балками левобережья - Капустиноярского полигона в районе стартовых площадок и на боевых полях, но особенно – с балкой Смыслина. Однако воспоминания о балке Березовой, что на берегу Дона, с громом разрывов, огромными столбами дыма и пламени, кровавого зарева от горящей техники и яркого света осветительных снарядов, с отблесками в полыньях Донской воды в сумраке снежного декабрьского утра, никогда не покидали меня. И более чем через шестьдесят лет, одна из встреч в Канадском Монреале вновь вернула меня к событиям тех военных дней.

Сижу в кресле смотрового кабинета симпатичного усатого врача-офтальмолога, на одной из главных улиц Монреаля. Это - Станислав Пономаренко - врач, известный всем монреальским русскоязычным эмигрантам. Разговорились, вспомнили родину. И тут оказалось, что Станислав, будучи еще даже не Стасом, а Стасиком, в шестидесятых годах жил в Калаче. Непоседливый мальчонка двенадцати – тринадцати лет, любил исследовать окрестности, особенно  правобережье, где в многочисленных прибрежных балках еще сохранились следы войны. До балки Березовой и балки Ореховой – час ходьбы, для быстрых мальчишеских ног вдвое быстрее, на велосипеде совсем недолго. Минуешь мост, поднимешься по шоссе и по глинистой дороге наверх – в балку. На склонах балки созвездия цветов, над головой безоблачное солнечное небо, заросли донника, сочная трава. Дышится легко. На губах – терпкость и сладость ягод. Кожа бронзовеет  под горячим летним солнцем.

Но тянет сюда Калачевских мальчишек не просто красота родной земли, не заросли терпкой  ягоды, не цветенье трав, не густой и пахучий воздух молодого подлеска. Березовая балка  хранит отголоски войны. Еще не вывезены, хотя и собраны в одно место и рассортированы останки разбитых танков, остовы сгоревших бронетранспортеров и сгоревших машин, груды артиллерийских орудий, обезврежены взрывоопасные предметы. Но раздвинув заросли густой травы и покопавшись в земле, можно найти многочисленные «трофеи». Проржавевшее оружие и боеприпасы, железные кресты, ордена и медали, так никому и не врученные, высыпавшиеся на землю из полусгнивших штабных ящиков. Полусгнившие мундиры с самыми разнообразными нашивками, погонами и орденами, противогазы и штыки - кинжалы, офицерские кортики и сабли, фляги и каски. Касок много, со свастикой в когтях имперского орла - на боку каски или с двойными стрелами СС, иногда насквозь пробитых осколками, затянутых на белых черепах кожаными ремешками. Тех самых, в которых СС маршировало под липами Унтер-ден-Линден. Хотя и редко, попадался и солдатский ранец с овчинной крышкой и солдатскими пожитками, ремень с армейским девизом «Gott mit uns!» на оловянной пряжке, или офицерский чемодан с награбленным добром для отправки в фатерлянд. В ранцах попадались полуистлевшие конверты с марками, на которых изображен фюрер или его солдаты в каске с той же свастикой - те самые арийцы, которые нашли свои могилы в степных балках. Листочки солдатских писем с расплывшимися чернилами и фотографиями. На них – сладко улыбающиеся фрау и фрейлен с локонами, сердечки да голубки с цветочками в клювиках, пририсованные домики с клумбами и дачки с кустами роз – голубая мечта завоевателя. Иногда - карманные альбомчики с наивными карандашными, почти детскими рисунками (хранил я один такой). В них затаившаяся в глубине души боль и безнадежная тоска по безвозвратно утерянному, без проблеска какой-либо надежды …

Все что видел мальчуган в балке, было прошлым. Не таким уж и далеким, но уже ставшим историческим. Коснувшись детей Калача, это горькое прошлое осело в памяти неизгладимо - на всю жизнь. И вспоминая его, два человека, люди по-разному сопричастные к событиям того прошлого, люди различной судьбы, по разным причинам оказавшиеся в Канаде, сохранили взгляды общечеловеческих отношений и говорили о нем, об этом прошлом, с одинаковой горечью. Трудно поверить, что прошло уже 60 лет с тех пор, как отгремели последние залпы Великой Отечественной. Заросли травой и бурьяном, а то и вовсе сравнялись с землёй могилы, окопы и землянки, воронки снарядов и авиабомб, переплавлены на трактора трофейные танки и бронетранспортеры. Выросли в балках молодые березовые, дубовые рощи, фруктовые сады, новыми лианами переплелись вновь появившиеся терновые, кизиловые, вишневые заросли. По-прежнему цветут и благоухают цветы, кипит жизнь в степных оазисах. Асфальтом покрылись пересекающие балки грунтовые дороги военных лет, за которые шли бои, заросли воронки на их обочинах, встали обелиски памяти на склонах балок.

Вот она, нынешняя балка Березовая, в летнем цветении на обрывистом берегу Дона. Именно отсюда вели огонь прямой наводкой батареи дивизиона в памятные дни декабря 42-го. Лишь Дон стал чуток пошире в этом месте, да скрылся под водой левый песчаный бережок, удалившийся от балки. Но та же осока, тот же кустарник, те же необозримые дали.  Небо иное…

Неподвластна времени память – живой свидетель тех страшных событий. Люди по обе стороны океана помнят все ужасы войны, не забывают солдат, защищавших Родину, принесших ей Победу. Погибших в балках и на склонах курганов, на земле и в воздухе, на воде и под водой, в степях, лесах и в горах, в обороне и в наступлении. Помнят и выживших в огненных сражениях с озверевшей гитлеровской ордой, увы, так мало оставшихся сегодня...

http://kletskrai.net/vov/367:balki-donskie