Калач притих. Большой придонский город с веселыми, оживленными базарами, зелеными садами, стройными домиками словно вымер. Редко прошмыгнет закутанная в платок женщина, иногда проковыляет старик, По городу прохаживались гитлеровцы и полицейские. Жители с ненавистью смотрели на захватчиков и предателей, наглухо захлопывали двери, закрывали окна...

В густой высокий кустарник, что рос за Калачом, недалеко от Дона, пробирались ребята. Они собирались на небольшой полянке.

– Вчера у нас корову увели.

– Соседа застрелили. Сын у него в Красной Армии.

– Мамку полицай ударил. Ни за что.

– А что, ребята,– предложил Цыганков,– посчитаемся с немцами? А?

...На окраине Калача рос густой ельник. Четыре фашиста с винтовками и топорами шли к лесу. Они громко переговаривались. День был такой ясный, солнечный, кругом было так тихо, что, когда из ельника раздались выстрелы, гитлеровцы не сразу поняли, в чем дело. Один из немцев схватился за живот, другой упал замертво. Двое бросились наутек.

Ребята мчались, ломая кустарник. С трудом переводя дыхание, они повалились на землю, побросав оружие.

— Ну, здорово!...

— Видел, как за живот схватился? Это я его...

— Нет, я в него целился.

Когда первое возбуждение улеглось, ребята притихли. Каждый задумался над тем, что произошло. Получилось совсем нешуточное дело: оружие от гитлеровцев спрятали, нескольких фашистов убили.

— Вот мы и вроде отряда,— серьезно сказал Цыганков.

— Маловато только нас,— заметил Кошелев.

— Ничего. Будет больше.

— С нашими бы связь установить...

— Появится кто-нибудь—установим,—сказал Цыганков. — А нет, так будем действовать сами. Только вот что, ребята: не трусить, не болтать, друг за друга крепче держаться и как можно меньше мозолить немцам глаза в Калаче. Ясно?

Из Калача в Ильевку то и дело мчались немецкие машины. Они шли по одной, по две, а то и целыми колоннами.

Из своего лесочка ребята часто наблюдали за дорогой. Эх, полоснуть бы по машинам из пулемета, да что толку? Повредишь одну, две, а себя выдашь. Шестеренко подал идею:

— Давайте мины поставим.

— Какие мины?—удивился Кошелев.—Где ты их достанешь?

— Да не настоящие. Набьем на дощечки большие гвозди и разбросаем по дороге. Понял?

— Это дело!—загорелся Цыганков.—Только на разбросаем, а уложим, песочком присыплем. Гвозди я достану.

Весь день из лесочка слышался стук. А ночью ребята поползли к дороге. Закладывали «мины» осторожно, аккуратно, закапывали дощечки в землю, присыпали сверху песком. Острые гвозди едва заметно виднелись из, песка.

На протяжении почти двух километров в шахматном! порядке заложили пятьдесят «мин». А потом с удовольствием наблюдали, как яростно ругаются фашисты, отбрасывая с дороги дощечки с гвоздями, как возятся возле проколотых шин.

Рано утром разошлись по домам. А через два дня вновь встретились в лесу. Цыганков принес известие о том, что на одном из дворов скопилось много немецких автомашин.

— Тут уж дощечками не обойдешься!

— Подожжем?!—обрадовался Кошелев.

—— А не лучше ли проколоть шины?

— Попробуем.

Глубокой ночью подкрались ко двору. Бесшумно скользнули под забором.

Оказалось, проколоть шины не так просто и легко. Эх, была не была! Со звоном разлетелись бутылки с горючей смесью. Вспыхнуло пламя. Огонь быстро охватил машины врага.

На окраине города Калача стоит скромный могильный памятник. Здесь похоронены юные партизаны: Иван Цыганков, Егор Покровский, Михаил Шестеренке. Самому старшему из них было пятнадцать лет. Они были пионерами. В трудный час они боролись за Родину и погибли, как настоящие герои.

О жизни и боевых делах этих ребят волгоградские журналисты Гуммер и Харин написали книжку «Это было в Калаче».

http://areavol.by.ru/hst_vov8.shtm